Нет я не успокоился Я еще всех дотипирую



Мысли о небезызвестной четверке как о первой квадре в полном составе все тают и тают...



Ладно,



Портос - Гюго. Сомнению пока не подвергался.

Арамис - Дюма или Есь (вот так отличить Еся от Дюмы? Учитывая что век 17 и писал обо всем об этом Дюма... 0.о Скорее Дюма, есть в нем эта Дюмская сенсорная практичность)

Дартаньян - Дон или Джек (вот эта его страсть к деньгам и уважению БЭ откуда?)

Атос - кажется Дост. Был Робом, но какой-то он не логик... Рац явно. Интраверт 100%. И столько белой этики на один квадратный сантиметр, особенно в "двадцать лет спустя"... Я бы с большим удовольсвием его в Драи отправил, но нет у него этой ЧСки и слишком много Достовской саммотверженности и смирения в некоторых моментах.

Ах какой там был диалог с Арамисом и монолог в последствии о дружбе и чести. И как он сломал шпагу, заявив что не будет драться с друзьями что бы те ему не сделали. *мечтательно* Ах... *растекся лужицей*



Я разделяю Дратаньяновское восхищение этим господином))



Далее длиииинный белоэтичный отрывок в полторы главы, который то как раз и склонил меня к тому, что Атос таки Дост...

читать дальше***

В это время Атос и Арамис приближались к Парижу через предместье

Сент-Антуан. Они отдохнули в дороге и теперь спешили, чтобы не опоздать

на свидание. Базен один сопровождал их. Гримо, как помнят читатели, ос-

тался ухаживать за Мушкетоном, а затем должен был ехать прямо к молодому

виконту Бражелону, направляющемуся во фландрскую армию.

- Теперь, - сказал Атос, - нам нужно зайти в какую-нибудь гостиницу,

переодеться в городское платье, сложить шпаги и пистолеты и разоружить

нашего слугу.

- Отнюдь нет, дорогой граф. Позвольте мне не только не согласиться с

вашим мнением, но даже попытаться склонить вас к моему.

- Почему?

- Потому что свидание, на которое мы идем, - военное свидание.

- Что вы хотите этим сказать, Арамис?

- Что Королевская площадь - это только продолжение Вандомской проез-

жей дороги и ничто другое.

- Как! Наши друзья...

- Стали сейчас нашими опаснейшими врагами, Атос... Послушайтесь меня,

не стоит быть слишком доверчивым, а в особенности вам.

- О мой дорогой д'Эрбле!..

- Кто может поручиться, что д'Артаньян не винит нас в своем поражении

и не предупредил кардинала? И что кардинал не воспользуется этим свида-

нием, чтобы схватить нас?

- Как, Арамис, вы думаете, что д'Артаньян и Портос приложат руку к

такому бесчестному делу?

- Между друзьями, вы правы, Атос, это было бы бесчестное дело, но по

отношению к врагам это только военная хитрость.

Атос скрестил руки и поник своей красивой головой.

- Что поделаешь, Атос, - продолжал Арамис, - люди уж так созданы, и

не всегда им двадцать лет. Мы, как вы знаете, жестоко задели самолюбие

д'Артаньяна, слепо управляющее его поступками. Он был побежден. Разве вы

не видели, в каком он был отчаянии на той дороге? Что касается Портоса,

то, может быть, его баронство зависело от удачи всего дела. Но мы встали

ему поперек пути, и на этот раз баронства ему не видать. Кто поручится,

что пресловутое баронство не зависит от нашего сегодняшнего свидания?

Примем меры предосторожности, Атос.

- Ну а если они придут безоружными? Какой позор для пас, Арамис?

- О, будьте покойны, дорогой мой, ручаюсь вам, что этого не случится.

К тому же у нас есть оправдание: мы прямо с дороги, и мы мятежники.

- Нам думать об оправданиях! Об оправданиях перед д'Артаньяном и Пор-

тосом! О Арамис, Арамис, - сказал Атос, грустно качая головой. - Клянусь

честью, вы делаете меня несчастнейшим из людей. Вы отравляете сердце,

еще не окончательно умершее для дружеских чувств. Поверьте, лучше бы у

меня его вырвали из груди. Делайте, как хотите, Арамис. Я же пойду без

оружия, - закончил он.

- Нет, вы этого не сделаете. Я не пущу вас так. Изза вашей слабости

вы можете погубить не одного человека, не Атоса, не графа де Ла Фер, но

дело целой партии, к которой вы принадлежите и которая на вас рассчиты-

вает.

- Пусть будет по-вашему, - грустно ответил Атос. И они продолжали

свой путь.

Едва только по улице Па-де-ла-Мюль подъехали они к решетке пустынной

площади, как заметили под сводами, около улицы Святой Екатерины, трех

всадников.

Это были д'Артаньян и Портос, закутанные в плащи, из-под которых тор-

чали их шпаги. За ними следовал Планше с мушкетом через плечо.

Увидев их, Атос и Арамис сошли с лошадей.

Д'Артаньян и Портос сделали то же самое. Д'Артаньян, заметив, что Ба-

зен, вместо того чтобы держать трех лошадей на поводу, привязывает их к

кольцам под сводами, приказал и Планше сделать так же.

Затем - двое с одной стороны и двое с другой, сопровождаемые слугами,

они двинулись навстречу друг другу и, сойдясь, вежливо раскланялись.

- Где угодно будет вам, господа, выбрать место для нашей беседы? -

сказал Атос, заметив, что многие прохожие останавливаются и глядят на

них, словно ожидая, что сейчас разыграется одна из тех знаменитых дуэ-

лей, воспоминание о которых еще свежо было в памяти парижан, в особен-

ности живших на Королевской площади.

- Решетка заперта, - сказал Арамис, - но если вы любите тень деревьев

и ненарушаемое уединение, я достану ключ в особняке Роган, и мы устроим-

ся чудесно.

Д'Артаньян стал вглядываться в темноту, а Портос даже просунул голову

в решетку, пытаясь разглядеть чтонибудь во мраке.

- Если вы предпочитаете другое место, - своим благородным, чарующим

голосом сказал Атос, - выбирайте сами.

- Я думаю, что если только господин д'Эрбле достанет ключ, лучше это-

го места не найти.

Арамис сейчас же пошел за ключом, успев, однако, шепнуть Атосу, чтобы

он не подходил очень близко к д'Артаньяну и Портосу; по тот, кому он по-

дал этот совет, только презрительно улыбнулся и подошел к своим прежним

друзьям, не двигавшимся с места.

Арамис действительно постучался в особняк Роган и скоро вернулся

вместе с человеком, говорившим:

- Так вы даете мне слово, сударь?

- Вот вам, - сказал Арамис, протягивая ему золотой.

- Ах, вы не хотите дать мне слово, сударь! - сказал привратник, качая

головой.

- В чем мне ручаться? - отвечал Арамис. - Я вас уверяю, что в настоя-

щую минуту эти господа - паши друзья.

- Да, конечно, - холодно подтвердили Атос, д'Артаньян и Портос.

Д'Артаньян слышал разговор и понял, в чем дело.

- Вы видите? - сказал он Портосу.

- Что такое?

- Он не хочет дать слово.

- В чем?

- Этот человек просит Арамиса дать слово, что мы явились на площадь

не для поединка.

- И Арамис не захотел дать слово?

- Не захотел.

- Так будем осторожны.

Атос не спускал с них глаз, пока они говорили. Арамис открыл калитку

и посторонился, чтобы пропустить вперед д'Артаньяна и Портоса. Входя,

д'Артаньян зацепил эфесом шпаги за решетку и принужден был распахнуть

плащ. Под плащом обнаружились блестящие дула его пистолетов, на которых

заиграл лунный свет.

- Вы видите? - сказал Арамис, дотрагиваясь одной рукой до плеча Атоса

и указывая другой на арсенал за поясом д'Артаньяна.

- Увы, да! - сказал Атос с тяжелым вздохом.

И он пошел за ними. Арамис вошел последним и запер за собой калитку.

Двое слуг остались на улице и, словно тоже испытывая недоверие, держа-

лись подальше друг от друга.





XXXI

КОРОЛЕВСКАЯ ПЛОЩАДЬ



В молчании все четверо направились на середину площади. В это время

лупа вышла из-за туч, и так как на открытом месте их легко было заме-

тить, они решили свернуть под липы, где тень была гуще.

Кое-где там стояли скамейки. Они остановились около одной из них. По

знаку Атоса д'Артаньян и Портос сели. Атос и Арамис продолжали стоять.

Наступило молчание; каждый испытывал замешательство перед неизбежным

объяснением.

- Господа, - заговорил Атос, - наше присутствие на этом свидании до-

казывает силу нашей прежней дружбы. Ни один не уклонился, значит, ни од-

ному из нас не в чем упрекнуть себя.

- Послушайте, граф, - ответил д'Артаньян, - вместо того чтобы гово-

рить комплименты, которых, быть может, не заслуживаем ни мы, ни вы, луч-

ше объяснимся чистосердечно.

- Я ничего так не желаю, - ответил Атос. - Я говорю искренне, скажите

же откровенно и вы: можете ли вы в чем-нибудь упрекнуть меня или аббата

д'Эрбле?

- Да, - сказал д'Артаньян. - Когда я имел честь видеться с вами в ва-

шем замке Бражелон, я сделал вам предложение, которое было хорошо вами

понято. Но, вместо того чтобы ответить мне, как другу, вы провели меня,

как ребенка, и этой восхваляемой вами дружбе был нанесен удар не вчера,

когда скрестились наши шпаги, а раньше, когда вы притворялись у себя в

замке?

- Д'Артаньян, - с кротким упреком проговорил Атос.

- Вы просили меня быть откровенным, - продолжал д'Артаньян, - из-

вольте. Вы спрашиваете меня, что я думаю, и я вам это говорю. А теперь я

обращаюсь к вам, господин аббат д'Эрбле. Я говорил с вами, как говорил с

графом, и вы так же, как он, обманули меня.

- Поистине, вы странный человек, - сказал Арамис. - Вы явились ко мне

с предложениями, но разве вы их мне сделали? Нет, вы старались выведать

мои секреты - и только. Что я вам тогда сказал? Что Мазарини ничтожество

и что я не буду ему служить. Вот и все. Разве я вам сказал, что не буду

служить никому другому? Напротив, я, как мне кажется, дал вам попять,

что я на стороне принцев. Насколько мне помнится, мы с вами даже преве-

село шутили над возможностью такого вполне вероятного случая, что карди-

нал поручит вам арестовать меня. Принадлежите вы к какой-нибудь партии?

Бесспорно, да. Почему же и нам тоже нельзя примкнуть к другой партии? У

вас была своя тайна, у нас - своя. Мы не поделились ими; тем лучше, это

доказывает, что мы умеем хранить тайны.

- Я ни в чем не упрекаю вас, - сказал д'Артаньян, - и если коснулся

вашего образа действий, то только потому, что граф де Ла Фер заговорил о

дружбе.

- А что вы находите предосудительного в моих действиях? - надменно

спросил Арамис.

Кровь сразу бросилась в голову д'Артаньяну. Он встал и ответил:

- Я нахожу, что они вполне достойны питомца иезуитов.

Видя, что д'Артаньян поднялся, Портос встал также. Все четверо стояли

друг против друга с угрожающим видом.

При ответе д'Артаньяна Арамис сделал движение, словно хотел схва-

титься за шпагу.

Атос остановил его.

- Д'Артаньян, - сказал он, - вы пришли сюда сегодня, еще не остыв

после нашего вчерашнего приключения. Я надеялся, д'Артаньян, что в вашем

сердце найдется достаточно величия духа и двадцатилетняя дружба устоит

перед минутной обидой самолюбия. О, скажите мне, что это так! Можете ли

вы упрекнуть меня в чем-нибудь? Если я виноват, я готов признать свою

вину.

Глубокий, мягкий голос Атоса сохранил свое прежнее действие на д'Ар-

таньяна, тогда как голос Арамиса, становившийся в минуты дурного настро-

ения резким и крикливым, только раздражал его. В ответ он сказал Атосу:

- Я думаю, граф, что еще в замке Бражелон вам следовало открыться мне

и что аббат, - оказал он на Арамиса, - должен был сделать это в своем

монастыре; тогда я не бросился бы в предприятие, в котором вы должны бы-

ли стать мне поперек дороги. Но из-за моей сдержанности не следует счи-

тать меня глупцом. Если бы я захотел выяснить, какая разница между

людьми, которые к аббату д'Эрбле приходят по веревочной лестнице, и те-

ми, которые являются к нему по деревянной, я бы заставил его говорить.

- Как вы смеете вмешиваться! - воскликнул Арамис, бледнея от гнева

при мысли, что, может быть, д'Артаньян подглядел его с г-жой де Лонг-

виль.

- Я вмешиваюсь в то, что меня касается, и умею делать вид, будто не

замечаю того, до чего мне нет дела. Но я ненавижу лицемеров, а к этой

категории я причисляю мушкетеров, изображающих из себя аббатов, и абба-

тов, прикидывающихся мушкетерами. Вот, - прибавил он, указывая на Порто-

са, - человек, который разделяет мое мнение.

Портос, не произносивший до сих пор ни звука, ответил одним словом и

одним движением. Он сказал: "Да", и взялся за шпагу.

Арамис отскочил назад и извлек из ножен свою. Д'Артаньян пригнулся,

готовый напасть или защищаться.

Тогда Атос свойственным ему одному спокойным и повелительным движени-

ем протянул руку, медленно взял свою шпагу вместо с ножнами, переломил

ее на колене и отбросил обломки в сторону.

Затем, обратившись к Арамису, он сказал:

- Арамис, сломайте вашу шпагу.

Арамис колебался.

- Так надо, - сказал Атос и прибавил более тихим в мягким голосом: -

Я так хочу.

Тогда Арамис, побледнев еще больше, но покоренный этим жестом и голо-

сом, переломил в руках гибкое лезвие, затем скрестил на груди руки и

стал ждать, дрожа от ярости.

То, что они сделали, принудило отступить д'Артаньяна и Портоса. Д'Ар-

таньян совсем не вынул шпаги, а Портос вложил свою обратно в ножны.

- Никогда, - сказал Атос, медленно поднимая к небу правую руку, - ни-

когда, клянусь в этом перед богом, который видит и слышит нас в эту тор-

жественную ночь, никогда моя шпага не скрестится с вашими, никогда я не

кину на вас гневного взгляда, никогда в сердце моем по шевельнется нена-

висть к вам. Мы жили вместе, нснавпдоли и любили вместе. Мы вместе про-

ливали кровь, и, может быть, прибавлю я, между нами есть еще другая

связь, более сильная, чем дружба: мы связаны общим преступлением. Потому

что мы все четверо судили, приговорили к смерти и казнили человеческое

существо, которое, может быть, мы не имели права отправлять на тот свет,

хотя оно скорее принадлежало аду, чем этому миру. Д'Артаньян, я всегда

любил вас, как сына. Портос, мы десять лет спали рядом, Арамис так же

брат вам, как и мне, потому что Арамис любил вас, как я люблю и буду лю-

бить вас вечно. Что значит для вас Мазарини, когда мы заставляли посту-

пать по-своему такого человека, как Ришелье! Что для нас тот или иной

принц, для нас, сумевших сохранить королеве ее корону! Д'Артаньян, прос-

тите, что я скрестил вчера свою шпагу с вашей. Арамис просит в том же

извиненья у Портоса. После этого ненавидьте меня, если можете, но кля-

нусь, что, несмотря на вашу ненависть, я буду питать к вам только

чувство уважения и дружбы. А теперь вы, Арамис, повторите мои слова. И

затем, если наши старые друзья этого желают и вы желаете того же, расс-

танемся с ними навсегда.

Наступила минута торжественного молчания, которое было прервано Ара-

мисом.

- Клянусь, - сказал он, глядя спокойно и прямо, хотя голос его дрожал

еще от недавнего волнения, - клянусь, я по питаю больше ненависти к моим

былым товарищам. Я сожалею, что бился с вами, Портос. Клянусь далее, что

не только шпага моя никогда не направится на вашу грудь, но что даже в

самой сокровенной глубине моего сердца но найдется впредь и следа непри-

язни к вам. Пойдемте, Атос.

Атос сделал движение, чтобы уйти.

- О пет, нет! Не уходите! - вскричал Д'Артаньян, увлекаемый одним из

тех неудержимых порывов, в которых сказывалась его горячая кровь и при-

родная прямота души. - Не уходите, потому что я тоже хочу произнести

клятву. Клянусь, что я отдам последнюю каплю моей крови, последний живой

лоскут моей плоти, чтобы сохранить уважение такого человека, как вы,

Атос, и дружбу такого человека, как вы, Арамис.

И он бросился в объятия Атоса.

- Сын мой, - произнес Атос, прижимая его к сердцу.

- А я, - сказал Портос, - я не клянусь ни в чем, но я задыхаюсь от

избытка чувств, черт возьми! Если бы мне пришлось сражаться против вас,

мне кажется я скорее дал бы себя проткнуть насквозь, потому что я никог-

да никого не любил, кроме вас, в целом свете.

И честный Портос, заливаясь слезами, бросился в объятия Арамиса.

- Друзья мои, - сказал Атос, - вот на что я надеялся, вот чего я ждал

от таких сердец, как ваши. Да, я уже сказал и повторяю еще раз: судьбы

наши связаны нерушимо, хотя пути наши и разошлись. Я уважаю ваши взгля-

ды, Д'Артаньян, я уважаю ваши убеждения, Портос. Хотя мы сражаемся за

противоположные цели, - останемся друзьями! Министры, принцы, короли,

словно поток, пронесутся и исчезнут, междоусобная война погаснет, как

костер, но мы, останемся ли мы теми же? У меня есть предчувствие, что

да.

- Да, - сказал Д'Артаньян, - будем всегда мушкетерами, и пусть нашим

единственным знаменем будет знаменитая салфетка бастиона Сен-Жерве, на

которой великий кардинал велел вышить три лилии.

- Да, - сказал Арамис, - сторонники ли мы кардинала или фрондеры, не

все ли равно? Останемся навсегда друг другу добрыми секундантами на дуэ-

лях, преданными друзьями в важных делах, веселыми товарищами в веселье.

- И всякий раз, - сказал Атос, - как нам случится встретиться в бою,

при одном слове "Королевская площадь!" возьмем шпагу в левую руку и про-

тянем друг другу правую, хотя бы это было среди кровавой резни.

- Вы говорите восхитительно! - сказал Портос.

- Вы величайший из людей и целой головой выше нас всех! - вскричал

д'Артаньян.

Атос улыбнулся с несказанной радостью.

- Итак, решено, - сказал он. - Ну, господа, ваши руки. Христиане ли

вы хоть сколько-нибудь?

- Черт побери! - воскликнул Д'Артаньян.

- Мы будем ими на этот раз, чтобы сохранить верность нашей клятве, -

сказал Арамис.

- Ах, я готов поклясться кем угодно, хоть самим Магометом, - сказал

Портос. - Черт меня подери, если я когда-нибудь был так счастлив, как

сейчас.

И добрый Портос принялся вытирать все еще влажные глаза.

- Есть ли на ком-нибудь из вас крест? - спросил Атос.

Портос и д'Артаньян переглянулись и покачали головами, как люди, зас-

тигнутые врасплох.

Арамис улыбнулся и снял с шеи алмазный крестик на нитке жемчуга.

- Вот, - сказал он.

- Теперь, - продолжал Атос, - поклянемся на этом кресте, который нес-

мотря на алмазы, все-таки крест, - поклянемся, что бы ни случилось, веч-

но сохранять дружбу. И пусть эта клятва свяжет не только нас, но и наших

потомков. Согласны вы на такую клятву?

- Да, - ответили все в один голос.

- Ах, предатель! - шепнул д'Артаньян на ухо Арамису. - Вы заставили

нас поклясться на кресте фрондерки!



UPD: Или все-таки Драйзер... *задумавшись*

Господа разбирающиеся в соционике и читавшие Мушкетеров... ?